— версия для печати

где читатель обнаружит,

что тот,

кто должным образом

ищет истину

и подвергает своё учение

честной проверке,

зря в корень,

удостоится знания истины

и изведает,

что Тора не есть

Божественное откровение

 

 

 

 

Мархешван 5760 г. от сотворения мира

И Я дам тебе скрижали каменные и Тору, и заповедь, которые Я написал для научения их

              Исход, 24:12

Тора – это Письменная Тора, а заповедь – это Устная Тора. Получается, что все заповеди, данные Моисею на горе Синай, были даны со всеми толкованиями… а Моисей научился всему от Господа и передал Йеhошуа, а Йеhошуа – старейшинам, и т. д.

              Раббейну Йона, Пиркей Авот, 1, 1

После того как мы показали в семи предыдущих выпусках, что мудрецы частенько ошибались в вопросах науки и естества, в результате чего устанавливали законы (и даже законы Торы – например, «подранное животное», см. выпуск №2), на основании неверных препосылок, мы регулярно получаем письма от учёных мужей, не лишённых совести и академической порядочности. Большинство наших корреспондентов признали, что мудрецы разбирались в науках не больше, чем их знающие современники, а возможно, даже меньше. Их заключение таково: никаких научных обоснований мудрецы действительно не получили от Господа и домысливали их сами по мере своих знаний и возможностей, но вот буква закона неизменна, ибо она была дана на горе Синай. Нечто подобное пишет раввин Десслер в книге Михтав ме-Элияhу, т. 4, стр. 356: «Мудрецы знали hалаху от предыдущих поколений… но что до научных объяснений – не обоснование обязывает к закону, а напротив, закон обязывает к обоснованию, и объяснение, приведённое в Гемаре, не является единственным из всех возможных. И если мудрецы давали иногда объяснения соответственно научным представлениям, бытовавшим в их время, мы обязаны искать другие объяснения этому закону, полностью исчерпывающие и удовлетворяющие нынешним научным гипотезам». Таким образом, он как будто говорит: коль скоро мы знаем «правду», давайте подгоним под неё действительность. Как тот пресловутый стрелок из лука: сперва он пускает стрелу, а уж затем рисует вокруг неё мишень…

В этом выпуске мы, Знание Истины, докажем, что и hалаха, которую мы изучаем и соблюдаем вплоть до мельчайших тонкостей, появилась не от Моисея и не с горы Синай – она была придумана мудрецами, которые сами её установили. В этом она ничем не отличается от любых государственных законов и правил. А в таком случае обязывающим фактором является не Господь Бог, а человек, который решил по собственной инициативе выполнять законы, которые сам же и придумал.

Прежде всего скажем, что само утверждение, будто hалаха остаётся неизменной, невзирая на окружающую нас действительность, в корне ошибочно. Мы приведём два примера, позволяющие представить общую картину.

Хазон Иш в Законах трейфы, гл. 5, п. 3, сам себе противоречит. О животном-трейфе он пишет, что буква закона остаётся неизменной, несмотря на то, что сегодня, как мы видим, животное не умирает от того, что у него появился порок (от которого, по словам мудрецов, оно должно умереть не позже чем через двенадцать месяцев). Он объясняет, что «мудрецы были уполномочены установить законы о трейфе по наитию святого духа, пребывавшего с ними – ибо законы эти надлежало установить в те два тысячелетия, в которые Тора была дана, как сказано в трактате Авода Зара, 9а. С тех пор, нет у нас новой Торы, и законы о трейфе установлены навеки так, как того возжелало Божественное Провидение в те времена». Да только что ж поделать, если Гемара в Йевамот, 121а, утверждает, что человек, которому отрезало ногу выше колена, трейфа – то есть, не способен прожить двенадцати месяцев – и через год после того, как он потерял ногу, его жене можно выйти за другого, так как она заведомо овдовела. Так постановил и Шулхан Арух в Эвен hа-Эзер, гл. 17, п. 32. И если так, то нам следовало бы постановить, согласно тому, что возжелало Божественное Провидение в те времена, что и в наше время жена такого человека может выйти за другого, хоть мы и знаем, что он жив, в полном соответствии с мнением Хазон Иша, выраженным выше касательно животного-трейфы.

Однако сам Хазон Иш почему-то запретил это. Он написал: «Но что до замужества жены человека, которого в наше время можно вылечить, то ей не позволяют выйти замуж». Он не счёл нужным вдаваться в объяснения с тем, чтобы объяснить противоречие в этих законах трейфы. Как вы видите, любезный читатель, мудрецы утверждали hалаху соответственно действительности, какой она была в их время, и там, где действительность изменилась в случае с человеком-трейфой, изменилась и hалаха.

Ещё одним примером может послужить ребёнок, рождённый на восьмом месяце беременности. Мудрецы считали такого ребёнка выкидышем – практически мертворожденным, поскольку считалось заведомо известным, что он не выживет. Поэтому в трактате Шаббат, 135а, мудрецы постановили: «Восьмимесячный – как камень, и его нельзя переносить с места на место (в субботу)». Раши объясняет это тем, что он уже считается мёртвым, и то же постановил Шулхан Арух в Законах субботы, гл. 330. Сегодня всем известно, что ребёнок, рождённый на восьмом месяце, очень даже живой – и поэтому мы наверняка нарушим распоряжение Гемары и будем его переносить, а не решим, что hалаха была установлена раз и навсегда волей Провидения, как пишет Хазон Иш (см. Хазон Иш, Йоре Деа, 155, пп. 4). Как только изменилась действительность, изменилась и hалаха.

В подтверждение наших слов приведём цитату из Яд Йеhуды, который не согласен с раввином Элияhу Десслером и с Хазон Ишем.

В Законах о трейфе, гл. 30, п. 3, он пишет: «То, что подразумевает Тевуот Шор, что природа вещей изменилась, подобно тому, что мы говорим о роженице, рожающей до срока, недопустимо, ибо здесь имеет место одно из двух: либо закон о том, что та или иная скотина – трейфа, был дан на горе Синай, и тогда как же можно говорить, будто заповеданное Всеблагим на все века вдруг изменится с природой вещей; либо это мудрецы в своей мудрости постановили, что она – трейфа, поскольку с её пороком невозможно выжить, и тогда с изменением природы должен был бы измениться и закон, как то произошло в случае с роженицей до срока… Изначально он считался мертворождённым… а после того, как действительность изменилась, он уже не считается мертворождённым – а если так, то и с животным, там, где природа вещей изменилась, оно должно быть абсолютно кошерным»… Поскольку ему, Яд Йеhуде, надо было как-то объяснить, почему животное считается трейфой, хотя очевидно, что оно живёт, он написал, что «есть такие заповеди, по поводу которых евреи приняли обязательство не отклоняться ни на йоту от сказанного мудрецами Талмуда… И здесь больше не до чего докапываться… ибо об этом Тора и говорит: ‘По закону, которому научат они тебя’ (Второзаконие, 17:11)». То же он пишет в гл. 27, п. 36. Ответ здесь явно гораздо слабее вопроса.

Подавляющее большинство hалахических постановлений основано на тринадцати правилах толкования Торы – аналогии, дедукции и т. д. А откуда взялись эти правила? Их передал нам Моисей, получив на Синае, или сочинили сами мудрецы?

Маймонид написал в Законах о непослушных, гл. 1, следующее: «Великий Суд, заседающий в Иерусалиме, есть основа Устной Торы и оплот Учения, от коего исходят законы и указания для всего народа Израиля… как то, что они получили от предшествующих поколений – и это и есть Устная Тора – так и то, что они сами вывели с помощью одного из правил толкования Торы и решили, что это правильно и что так и должно быть». Во второй части он пишет: «Великий Суд, который вывел посредством одного из правил толкования, что таков закон, в соответствии с тем, что ему казалось правильным»…

Во Втором Принципе счёта заповедей он также написал, что в счёт шестисот тринадцати заповедей не входит всё, что было выведено с помощью тринадцати правил толкования Торы. Поэтому в первой главе Законов о личных взаимоотношениях, з. 2, он постановил, что закон о заключении брака посредством денег был введён пророками, хотя к нему и пришли методом проведения аналогии. В предисловии к комментарию к Мишне Маймонид пишет, что все вопросы, по которым возникали разногласия, относятся к законам, установленным в силу логических рассуждений. Он с яростью обрушивается на тех, кто утверждает, что всё было дано Моисею на горе Синай: «А если кто думает, будто те законы, по поводу которых между мудрецами были споры, тоже были даны Моисею на горе Синай и считает, что разногласия возникли из-за ошибок в hалахе, из-за того, что hалаху забывали, или оттого, что одному мудрецу hалаху пересказали правильно, а другому – нет… так могут полагать только люди безмозглые и беспринципные. Тем самым они оскорбляют тех, кто передавал заповеди потомкам, и всё это зазря и понапрасну… они (те, кто заблуждается) услышали, что все признанные законы – от Моисея, что они истинны, и не потрудились понять различия между полученными правилами и следствиями, выведенными путём изучения и вникания». Мы видим, что по мнению Маймонида, тринадцать правил толкования Торы тоже были введены мудрецами, а всё, что было выведено с помощью этих тринадцати правил, относится к словам учителей, кроме тех случаев, когда мудрецы говорят о какой-либо hалахе, что это закон Торы. Опять же, большинство законов, приведённых мудрецами Талмуда, это законы человеческие – то есть, придуманные людьми.

Нахманид вообще-то расходится во мнении с Маймонидом; в комментарии ко Второму Принципу он написал: «Однако один из основных принципов Талмуда состоит в том, что всё, выведенное в Талмуде с помощью тринадцати правил, есть слово Торы – толкования, сообщённые Моисею». Тем не менее далее он пишет: «Надо понимать, что когда мудрецы сказали, что человек не должен сам делать выводы и строить толкования на основании аналогии, они не имели в виду, что все толкования аналогии были высказаны на Синае, а Моисей передал последующим поколениям: ‘Вот это слово свяжите так-то вот с этим словом, а закон, относящийся к ним обоим, выведите оттуда-то’. Это не так – ведь мы постоянно обнаруживаем разногласия между ними по многим разным поводам… а если бы это было получено на горе Синай… эти вопросы были бы неуместны, равно как и ответы, которые даёт Гемара… Но под учением по аналогии, полученным на Синае, подразумевается, что мудрецам было известно, что определённый закон вытекает из толкования аналогии – но откуда именно в Торе исходит это толкование, им не было сообщено изначально» (его слова приведены здесь сжато).

То, что пишет Нахманид, заслуживает самого пристального внимания. По его словам, все споры мудрецов проистекали из их собственных рассуждений. Излишне объяснять, что в тринадцати правилах толкования Торы нельзя усмотреть никакой логики и что мы никогда не рассуждали бы подобным образом по собственному разумению.

Тосафот пишут в комментарии к трактату Сукка, 31а, что «человек вправе толковать Тору с помощью любого из тринадцати правил, за исключением правила аналогии, которым человеку дозволено пользоваться только в тех случаях, когда так ему говорил его учитель». Тут надо сказать, что правилом индукции («от большего к меньшему»), согласно всем мнениям, человек вправе пользоваться для толкований по своему разумению. Если же присмотреться внимательно к тем местам в Талмуде, где мудрецы пользуются этим правилом толкования, несложно заметить, что выводы их очень странны; в голове они никак не укладываются. Стоит лишь заглянуть в трактаты Кидушин и Йевамот. Мы же, для пущего благозвучия, процитируем сказанное в трактате Дерех Эрец Раба, гл. 1: «Рабби Йоси сын Тедая из Тверии, спросил у раббана Гамлиэля: Если моя жена мне дозволена, и при этом я не могу жениться на её дочери, то уж раз чужая жена мне не дозволена, на её дочери я и подавно не могу жениться?! Раббан Гамлиэль предал его анафеме». Ясное дело, он предал его анафеме – это толкование, которое запрещает любому мужчине всех женщин на свете. См. также комментарий Нахманида к Левит, 11:3, где тот расходится во мнении с Сифрой. Наши учителя говорят, что тринадцать правил толкования придумали мудрецы. Исследовав слова мудрецов в Талмуде на предмет соответствия здравому смыслу, обнаруживаешь, что их высказывания очень часто не лезут ни в какие ворота – просто диву даёшься, о чём они думали, когда это писали.

С другой стороны, мудрецы прекрасно знали, как превратить собственные высказывания в слово Торы, полученное на горе Синай. Если хотите посмотреть, как Иерусалимский Талмуд единым росчерком пера превращает слова мудрецов в слова Бога Всевечного, посмотрите в трактат Мегила, гл. 1, з. 5: «Рав, рабби Ханина, рабби Йонатан бар Капара и раби Йеhошуа бен Леви сказали: свиток (Эстер) был дан Моисею на горе Синай. Просто Тора не связана хронологией и понятиями времени» (см. также Нахманид, комментарий к Книге Заповедей, Принцип Первый). Нечто сходное можно обнаружить в трактате Недарим, 37б, где говорится, что перевод Онкелоса (Торы на арамейский) был дан Моисею на Синае. То же в Мишне Беруре, гл. 285, пп. 6: «У перевода (Онкелоса) есть то преимущество, что он был дан на Синае». Вот так перевод Торы на разговорный арамейский, сделанный гоем, который перешёл в иудаизм, превратился в Слово Божие с горы Синай.

А теперь мы объясним нечто очень и очень важное, нечто, что представляет одну из основ еврейской веры – а именно, что толкование Торы и принятие hалахических решений может осуществляться только мудрецами; не потому, что с ними пребывал святой дух или пророческая сила – нет, как раз наоборот: потому, что они вывели hалаху в результате изучения и анализа. Вот что пишет Маймонид в предисловии к Зераим: «Знай же, что пророчество никак не помогает в толковании Торы и не приближает к пониманию заповедей с помощью тринадцати правил. Йеhошуа и Пинхас поступали в подобных случаях так же, как поступили бы Равина или рав Аши… и если пророк попытается что-либо изменить в существующей традиции, пусть даже его поддерживает простой смысл Писания… он так же подлежит смерти через удавление (как лжепророк – прим. пер.)… Сказано: ‘В устах твоих оно и в сердце твоём, чтобы исполнять его’ (Второзаконие, 30:14). В устах – это заповеди, полученные изустно; в сердце – это выводы и толкования, к которым пришли путём углублённого изучения, каковое относится к силам познания сердца». Маймонид очень ясно очерчивает свою позицию: hалаху могут устанавливать мудрецы и только мудрецы, которые делают выводы, основываясь на толкованиях и на повелениях сердца. На неё никак не могут влиять пророчества или святой дух.

А ведь мудрецы не только устанавливают hалаху и занимаются толкованиями Торы. Сами книги, входящие в Святое Писание (двадцать четыре числом), были определены мудрецами лишь на основании всё того же углублённого изучения. Об этом можно прочесть в трактате Мегила, 7а: «Эстер отправила мудрецам послание: Напишите обо мне для последующих поколений» – то есть, она попросила мудрецов, чтобы книга Эстер вошла в канон Святого Писания. И это при том, что сама она была пророчица, как сказано в трактате Мегила, 14а: «Семь пророчиц пророчествовало в народе Израиля: Сарра, Мирьям, Дебора, Ханна, Авигаиль, Хульда и Эстер». И тем не менее даже ей, пророчице, пришлось просить разрешения у мудрецов. Сперва они отказали ей, сославшись на стих: «Не писал ли я тебе трижды» (Притчи, 22:20), – ибо сказано «трижды», а не «четырежды». Ввиду этого они не хотели включать книгу Эстер в канон, пока не наткнулись на стих Торы: «Запиши сие на память в книгу» (Исход, 17:14). Очевидно, что книга Эстер была включена в Святое Писание лишь в силу решения мудрецов, всесторонне изучивших вопрос. В Талмуде даже рассказывается о разногласиях, возникших по этому поводу: «Рабби Йеуда сказал от имени Шмуэля: Свиток Эстер не оскверняет рук. (Постановлением мудрецов считается, что прикосновение к свиткам книг Святого Писания делает руки ритуально нечистыми. – Прим. пер.) Это означает, что, по мнению Шмуэля, она не была продиктована Святым Духом… Святой Дух продиктовал читать её, а не писать» (Шаббат, 14а). Такие споры вызвала не только книга Эстер, но и Экклезиаст и Песнь Песней: «Рабби Меир сказал: Экклезиаст не оскверняет рук, а Песнь Песней – книга спорная. Рабби Йоси сказал: Песнь Песней не оскверняет рук, а Экклезиаст – книга спорная. Рабби Шимон сказал: Экклезиаст – это один из тех законов, к которому ученики Шамая подошли с меньшей строгостью, нежели ученики Гиллеля. Но Рут, Песнь Песней и книга Эстер оскверняют руки».

Книга пророка Йехезкеля была спасена от забвения стараниями Ханании, сына Хизкии. В трактате Шаббат, 13б, рассказывается: «Рав Йеhуда сказал от имени Рава: Однако, помянем добром одного хорошего человека. Звали его Ханания, сын Хизкии. Если бы не он, книгу Йехезкеля предали бы забвению, ибо то, что в ней говорилось, противоречило словам Торы. Что же сделал Ханания, сын Хизкии? Ему принесли три сотни мер масла (для светильников), и он сидел на чердаке и разъяснял противоречия». Книга великого пророка противоречит словам Торы. Без вмешательства рава Ханании, который разгладил все противоречия и разночтения, эту книгу предали бы забвению, и она не вошла бы в Святое Писание.

А вот о книге Иова в трактате Бава Батра, 14б, сказано, что её написал Моисей. А на стр. 15 говорится: «Рабби Йоханан и рабби Элазар вместе утверждают, что Иов принадлежал к тем, кто вернулся из (Вавилонского) изгнания, и его школа находилась в Тверии». То есть, они не считают, что эту книгу написал Моисей. Они не объясняют, кто именно её написал, и тем не менее относят её к книгам Писания. Это само по себе заслуживает внимания.

Книга Бен Сира не вошла в Святое Писание. По-видимому, мудрецы спорили по этому поводу, т. к. в трактате Бава Кама, 92б, говорится: «Это написано в Торе, повторено в Пророках и в третий раз закреплено в Писаниях… в третий раз закреплено в Писаниях – ибо сказано: ‘Птица всякая живёт со своими сородичами, и человек – с подобным ему’». Тосафот пишут, что такого стиха нет во всём Писании – возможно, он взят из книги Бен Сира. Выходит, что, по мнению Тосафот, мудрецы считали книгу Бен Сира частью Святого Писания. В трактате Эрувин, 65а, рав Хийя бар Аши говорит от имени Рава, что тому, чьё сердце что-то гложет, не следует приступать к молитве, ибо сказано: «В горе не обратится». Раши написал в комментарии к этой гемаре: «Я проверил этот стих и не обнаружил его нигде в Писаниях. Допускаю, что он может быть из книги Бен Сира» (см. комментарий Тосафот там же). А вот в трактате Санhедрин, 100б, говорится, что «Рав Йосеф сказал: Книгу Бен Сира тоже нельзя читать». В Мидраше Коhелет Раба, разд. 12, параграф 11, сказано: «Всякий, кто приносит в свой дом что-либо, помимо двадцати четырёх книг Писания, приносит в свой дом раздор и непорядок – например, если это книга Бен Сира». Вот так мудрецы разошлись во мнениях по поводу того, включить ли книгу Бен Сира в Святое Писание, и всё, что они говорили, основывалось на их собственных умозаключениях и соответствовало их личным нуждам.

Мы можем, таким образом, однозначно и безоговорочно заключить, что вся устная Тора, её законы и правила, которые соблюдают евреи всех общин, не были дарованы святым духом, не свалились с небес, не были получены на горе Синай – их ввели мудрые и понимающие люди, люди из плоти и крови, которые знали ровно столько, сколько было известно в их времена – иногда меньше, но никак не больше. Они устанавливали законы на основании того, что думали, что подсказывал рассудок и к чему лежало сердце. Иногда они просто замечательно справлялись со своей задачей, порой же спотыкались даже на ровном месте и блуждали в трёх соснах. И если природа вещей, человеческие знания, времена или взгляды претерпели какие-то изменения, появятся мудрецы нашего времени, которые установят законы на основании того, что они знают и к чему лежит их сердце. Так было и будет всегда.

В заключение мы процитируем раввина Йом-Това Липмана Мильхаузена, который пишет в Сефер hа-Ницахон, гл. 321, по вопросу о том, «как может быть, чтобы несколько противоречащих друг другу законов были одновременно Словом Божьим, и как же Моисей мог получить их вместе на горе Синай – ведь если ему было сказано, что нечто разрешено, оно уже не может быть запрещено, а если оно запрещено, то уже не может быть разрешено… посему представляется, что Всеблагой даровал Тору и к ней тринадцать правил толкования, дабы каждый мудрец толковал Тору по своему разумению, единственно только при условии, что он приложит к этому все силы, не ленясь нисколько… ибо Всеблагой, который дал нам Тору, связал её с решениями мудрецов по их разумению, о чём, собственно, и сказано: ‘Ибо из Сиона выйдет Тора’ (Исайя, 2:3; Миха, 4:2)».

До сих пор мы занимались только устной Торой, Пророками и Писаниями. Осталось рассмотреть вопрос о Торе письменной – Пятикнижии Моисеевом. Читайте об этом в следующем выпуске – без страха и лицеприятия.

На полях напишем:

Мы буквально завалены посланиями. Одни письма приводят дополнительные подкрепления нашим тезисам, чем немало нас радуют; другие полны оскорблений и ругательств, которые не относятся к делу; большинство же наших корреспондентов пытаются ответить нам и спасти высказывания мудрецов от позора. Они искажают и коверкают смысл сказанного, протаскивая верблюда сквозь игольное ушко. О таком подходе сказал ещё Ибн Эзра в комментарии к книге Даниила, 1:1 (его слова затрагивают одного крупного комментатора, жившего в Испании): «Как может быть такое, чтобы человек говорил одно, а имел в виду другое? В такое поверит разве сумасшедший… уж лучше бы он сказал: ‘Не знаю’, а не коверкал Слово Божие».

Пишите нам по существу, и мы вам ответим.