— версия для печати

И сделал Моисей змея медного, и возложил его на шест, и было, если змей жалил человека, то, взглянув на медного змея, тот оставался жив

Числа, 21:9

И опять авторы Торы издеваются над читателем. В Корах – разделе, предшествующем нашему – нас отбрасывают назад, ко времени строительства скинии (см. предыдущую статью) – т. е. в начало второго года по выходе евреев из Египта. Здесь же Тора прыгает аж в сороковой год по выходе из Египта, ни единым словечком не обмолвившись о том, что же происходило с нашим народом в течение этих тридцати восьми лет. В Числа, 20:22 сказано: «И двинулись они из Кадеша, и пришли сыны Израиля, вся община, к горе Ор… и умер там Аарон на вершине горы». Аарон, как известно, умер в месяце Ав сорокового года, о чём говорится в Числа, 33:38: …«и умер там в сороковой год по выходе сынов Израиля из земли Египетской, в пятый день, в первый день месяца». Итак, всё, о чём рассказывается в книгах Исход, Левит и Числа происходит в течение первых полутора лет пребывания евреев в пустыне и их последнего – сорокового – года там. Мы знаем что-то лишь о событиях этих двух с половиной лет. Всё, что с евреями происходило в течение остального времени, проведённого ими в пустыне, по какой-то неизвестной причине остаётся покрытым завесой тайны. Завесой, которую нам не суждено приподнять.

Мы поведём здесь речь о медном змее, сделанном Моисеем, поскольку вся эта история вызывает у нас немалое удивление. Судите сами: Моисей сделал медного змея и закрепил его на верхушке высокого шеста. Любому ужаленному змеёй (а также укушенному собакой или ослом, по словам Раши) довольно было взглянуть на означенного змея, дабы исцелиться – совсем как у идолопоклонников. Даже если заведомо известно, что исцеляет Господь, а не идол, здесь всё равно имеет место грубое нарушение запрета идолопоклонства – каковой запрет нельзя нарушать даже под страхом смерти. Вот что пишет по этому поводу Маймонид в Законах об идолопоклонстве, гл. 2, з. 1: «Суть законов об идолопоклонстве сводится к запрету поклоняться какому-либо творению, будь то хоть ангел… и пусть даже поклоняющийся знает, что истинный Бог – это Господь… даже смотреть на изваяние, сделанное по подобию чего-либо, нельзя, ибо сказано: ‘Не обращайтесь к идолам’». Змей наверняка относится к «каким-либо творениям», как пишет Маймонид, и поклоняться его изображению строго запрещено.

Здесь можно сказать то, о чём мы писали уже неоднократно; Тора определяет произвольным образом, что считается служением Богу, а что – идолопоклонством. Подобно тому, как в разделе Корах (см.) почти стёрлась грань между «Не убий!» и «Да убий!», здесь почти напрочь стирается отличие раба Божьего от идолопоклонника. Если кто сделает по своему разумению медного змея, так он, значится, уже и самый что ни на есть злопакостный язычник; а вот ежели, к примеру, он сделает того же самого змея, но только на основании сказанного в Писании – вот тогда он совершает богоугодное дело, в награду за которое небо исцелит его от всяческих укусов.

А вот что пишет о медном змее Нахманид: «Вот тайный смысл этой истории, как мне это представляется: в нашей Торе, полной чудес расчудесных, принято, что любой изъян исправляется своей первопричиной, и подобное лечится подобным… Людям сведущим в медицине известно, что укушенному ядовитой тварью опасно видеть эту тварь или её изображение – вплоть до того, что если человек, которого укусила бешеная собака или какое другое бешеное животное, посмотрит в воду, ему почудится отражение собаки или того животного, и он умрёт… поскольку тот, кто взбесился от укуса бешеной собаки, если собрать его мочу в стеклянную пробирку и показать ему, увидит там как будто маленьких щенят; а если тщательно мочу процедить, там не будет никакого изображения … а когда человек намеренно смотрел на медного змея – изображение причины нанесённого вреда – он оставался в живых: в знак того, что это Господь умерщвляет и дарует жизнь».

Интересно, довелось ли когда-нибудь самому Нахманиду увидеть маленьких щенят в моче больного бешенством. На всякий случай поясняем: изложенная им теория не соответствует истине.

Когда царь Хизкияhу понял, что медный змей не имеет никакого отношения к служению Господу, он разбил его. В книге Царей II, 18:4, рассказывается: «Он… изломал в куски медного змея, которого сделал Моисей: потому что до тех самых дней сыны Израилевы приносили ему воскурения, и назван он был Нехуштан». Это трудно постичь. Господу наверняка было известно наперёд, что больные люди, которые придут посмотреть на змея и излечатся, непременно захотят отблагодарить этого змея воскурением-другим. И тем не менее Он приказал Моисею сделать змея и поощрять людей приходить к нему – что ж удивительного в том, что те поклонялись идолу, коль скоро Тора уже даёт на это добро.

Гемара в трактате Хулин, 6б, с удивлением спрашивает, как могло получиться, что Аса и Иеhoшафат, истребившие все предметы языческого культа на свете, не сломали медного змея, пока до этого не додумался царь Хизкияhу. Ответ гемары таков: «Наши отцы оставили нам пространство для нашей деятельности». Раши объясняет: «Когда наши сыновья придут нам на смену, как они смогут прославиться, если им уже нечего будет исправлять?». Иначе говоря, все цари, пророки и мудрецы Санhедрина, предшествующие Хизкияhу, не хотели трогать медного змея – предмет языческого поклонения – руководствуясь исключительно заботой о царе Хизкияhу, который должен был прославиться, сломав его. Коснувшись этой темы, заметим, что перед нами очень сильный довод, позволяющий отменять давно установившиеся запреты. Так, Рабби научился этому именно у Хизкияhу. Всё в том же трактате Хулин, 6б, рассказывается, что до Рабби Бейт-Шеан считался частью Земли Израиля, и на него распространялись законы десятины и т. п. Рабби же отменил это правило на том основании, что евреи, вернувшиеся в Святую Землю из Вавилона, не завоевали Бейт-Шеана. Когда же у Рабби спросили: «Как же ты можешь разрешать то, что запрещали твои деды и отцы»? – Он ответил: «Наши отцы оставили нам пространство для нашей деятельности». Вот прекрасный способ легко и непринуждённо отменить существовавший доселе запрет – из одного только чванства. Возможно, каждому из нас – тех ещё мудрецов – предки оставили какой-нибудь запрет, чтобы он мог прославиться, отменив его…

Честный читатель, вне всякого сомнения, поймёт, до чего удивительно поведение Торы, которая, вместо того чтобы научить нас держаться подальше от всяких идолов и изображений, повелевает сделать медного змея, поощряя тем самым идолопоклонство в чистом виде!

Это можно подкрепить словами мидраша Аггадат Берешит, гл. 11: «Медный змей так и стоял всё время, и каждый, кого жалила змея, смотрел на него и исцелялся; пока Хизкияhу не увидел, что евреи поклоняются ему и не сказал: ‘Так, чего доброго, всякий, кто должен исцелиться, отвернётся от Господа и обратит свои помыслы к этой твари!’, – и сломал его… а народу сказал: ‘Пусть те, кому требуется исцеление, смотрят на Господа – и Он их излечит’». Однако и по сей день можно встретить олухов, которые вместо того, чтобы просить Господа вылечить их, ходят к раввинам, дабы те исцелили их своим благословением.

В принципе, всё, что касается язычества и идолопоклонства, повергает учителей в большое смятение. Так, Рашба откровенно пишет в своих Ответах, ч. 1, гл. 413: «Сердце моё не лежит к изучению сказанного тобою (об эморейцах и их запрещённых обычаях), ибо они смущают меня, и истина лежит за пределами моего понимания… Один учёный из тех краёв действительно спросил меня как-то, можно ли сделать металлическую статую льва – в медицинских целях. Я разрешил на том основании, что не вижу никакого запрета в использовании изваяний для лечения… (а ты) пишешь, что тот, кто сделает такое изваяние в определённое время, нарушает запрет ‘Не ворожите’… Возможно, ты и прав, однако Маймонид трактует это иначе. В Законах об идолопоклонстве он написал: ‘Каждый, кто верит в эти вещи (обычаи эморейцев) и тому подобное и считает, что всё это правда, но просто применение их запрещено Торой, не более чем выживший из ума дурень – вроде женщин и детей, созданий, слабых рассудком’. Если бы решение вопроса зависело от нас, я сказал бы, что твоё мнение представляется мне более логичным (т. е. что в этих явлениях что-то есть, что они – не пустые бредни, как считает Маймонид)… то же мы видим и в историях о египетских магах и некромантах, волшебства которых засвидетельствованы самой Торой». Итак, Рашба полагал, вопреки Маймониду, что маги и некроманты были в состоянии творить чудеса. См. также комментарий Радака к книге СамуилаI, 28:24: «Здесь мы встречаем разногласия между гаонами; все они, однако, сходятся на том, что чудеса египетских магов – полная чепуха… и хотя из Гемары можно понять, что женщина действительно воскресила Самуила, с этим утверждением не следует считаться, если с точки зрения логики оно выглядит неприемлемым». Как раз это мы, Знание Истины, и твердим постоянно: с утверждением не следует считаться, если с точки зрения логики оно выглядит неприемлемым. К этому сводится всё, что мы пишем в своих статьях и специальных выпусках. Поэтому легко понять, что слова Радака несказанно нас обрадовали.

Рашба – в том самом ответе, где он выражает сомнение по поводу средств народной медицины – приводит много примеров из сказанного мудрецами (см.). Вот один из этих примеров; в трактате Авода Зара, 12б, гемара говорит, что ночью нельзя пить воду, и что ежели кто попьёт, «пусть сам за себя отвечает, раз подвергает себя опасности. Что же это за опасность? – Опасность дребезга (Демона, властвующего над слепотой. –Раши). – А как помочь делу, если кто всё-таки выпьет? – Он должен сказать кому-нибудь: ‘Твоя мать предупреждала, чтобы ты опасался дребезга-ребезга-безга-зга-га’ (Это заговор, основанный на имени демона. Когда тот слышит, как его имя становится – по буковке – всё короче, он бежит от этого заговора. – Раши)» (Странное дело: если постепенное исчезновение букв изгоняет демонов, то прибавление букв, по логике вещей, должно их, наоборот, привлекать. В таком случае непонятно, отчего некоторые люди поступают так с именем некоего давно усопшего раввина, не страшась гнева привлечённых таким образом сонмищ демонов… (Автор имеет в виду хасидов рабби Нахмана из Бреслава, у которых в ходу повторять: “На-Нах-Нахма-Нахман из Умани”. – Прим. пер.)) Мы привели этот пример потому, что Рама говорит об этой гемаре следующее (Йоре Деа, 116, 5): «Повсеместно принято, что воду нельзя пить при смене времени» (т. е. во время перехода от одного времени года к другому). Остаётся поинтересоваться, определяют ли демоны-вредители смену времени по системе Шмуэля или же рава Ады (см. Выпуск №6).

А что говорит о неурочном питье воды такой понимающий мудрец, как Ибн Эзра? Таз цитирует его в той же главе: «Я нашёл предостережение о том, чтобы не пить при смене времён, так как иначе можно пострадать и распухнуть; и это – оттого, что при смене времён падает капелька крови. Ибн Эзра, однако, говорит на это, что перед нами всего лишь ни на чём не обоснованные домыслы… и что никакой опасности в этом нет. Некоторые гаоны считают, что напасти такого рода никогда не постигают евреев, а древние придумали всё это, чтобы вселить в людей страх Божий, дабы те обращались к Господу с просьбой спасти их во все времена года». Соответственно, по мнению Ибн Эзры, тот, кто поступает сообразно правилу Рама, нарушает запрет ворожить.

Кроме того, можно сделать и другой, очень важный, вывод, а именно: мудрецы древности говорили неправду, чтобы запугать народ. Горе такой религии, апологеты которой лгут, расписывая всякие ужасы и страсти, чтобы верующие не отступались от веры. А ведь враньё продолжается и по сей день, невзирая на научный прогресс и расцвет. Так, Мишна Берура пишет, что воду, набранную, чтобы замешать тесто для мацы, нельзя пить в момент смены времён; поэтому автор – Хофец Хаим – рекомендует подстраховаться, положив в воду блестящий брусок железа, каковой брусок якобы убережёт пьющего от грозящей ему опасности.

Мы находим среди рассказов о деяниях отцов примеры ворожбы, ничем не отличающиеся от современных суеверий, наподобие страха перед чёрной кошкой и т.п. Элиезер, раб Авраама, отправился на поиски невесты для Ицхака. Перед выходом в путь он сказал: «Пусть же девица, которой я скажу: ‘наклони кувшин твой, и я напьюсь’, и она скажет: ‘пей, я и верблюдов твоих напою’, её определил Ты рабу Твоему Ицхаку» (Бытие, 24:14). Ионатан говорит перед выходом на войну с филистимлянами, обращаясь к своему оруженосцу: «Если они (филистимляне) так скажут нам: ‘Подождите, пока мы подойдём к вам’, – то мы остановимся на своих местах и не взойдём к ним; Если же так скажут: ‘Поднимитесь к нам’, – то мы взойдём, так как предал их Господь в руки наши, и это будет нам знамением» (Самуил I, 14:9).

Комментаторы пролили немало чернил в спорах о том, действительно ли Ионатан и Элиэзер нарушили запрет ворожить. Тосафот пишут в Хулин, 95б (то же утверждает и Маймонид в Законах об идолопоклонстве, гл. 10, з. 4), что всякий, кто поступает подобным образом, считается ворожеем: «…и каждый, кто определяет себе загодя знамения и говорит, что если будет так-то, он сделает то-то и то-то, а если нет – то нет, подобно тому, как поступил Элиезер, раб Авраама; так всё это запрещено, и если кто ведёт себя так, его надлежит подвергнуть телесному наказанию».

В то же время Радак в комментариях к книге Самуила, равно как и Раавад, не видит в этих глупостях ничего запрещённого.

Поскольку всё, что говорилось выше об идолопоклонстве, относится к материализации богов и наделении их формой, мы приводим в заключением цитату из Маймонида; если бы не он, евреи и сегодня верили бы, что Господь вполне материален. В Законах раскаяния, гл. 3, з. 7, Маймонид пишет: «Есть пять категорий еретиков… и те, кто верит в единого Господа, но утверждают, что Он наделён плотским телом и имеет физическую форму». Раавад пишет в замечании к этому закону: «Почему он называет такого человека еретиком? Столько людей, лучших и более великих, чем он, следовали в этом вопросе тому, что нашли в писаниях, а не тому, что они видели в источниках аггады, сбивающих с толку». И действительно, великие мудрецы считали, что Господь материален, на основании сказанного в Торе. Вот что пишет по этому поводу рабби Йедайя бен Авраам, живший во Франции в XIII в., в письме, которое он составил в защиту мудрецов Прованса. Означенные мудрецы подвергались гонениям со стороны Рашба за то, что занимались изучением светских наук и философии (см. Ответы Рашба, ч. 1, ответ 417). Достойно привести этот текст, невзирая на его пространность. Вот что он пишет в ответе 418:

«Нам сообщили, что по всем краям германской и франкской земель был разослан указ предать анафеме местных мудрецов и предать забвению самые их имена, словно они – Амалеково семя… А ведь те (философия и естественные науки) включают и логику, и естествознание, и богословие, на которые вы замахнулись… Одно из их главных и наиболее ценных достоинств заключается в том, что (эти знания) позволят явным образом подтвердить существование и единство Всевышнего, а также отмести идеи о наделении Его физическими свойствами… Наши учителя приняли во внимание общую пользу, которую эти знания принесут нам всем – даже тем, кому они омерзительны. Ибо ни для кого не секрет, что наделение Бога телом распространилось у прежних поколений почти по всем краям Диаспоры с самого дня изгнания. К счастью, во все времна находились мудрецы – в Испании, Вавилонии, Андалусии – которым, в силу постижения арабского языка, возможно было уловить (одним из них больше, другим – меньше) премудрости, переведённые на этот язык. Так они приступили к разъяснению многих аспектов своей веры, и суть их исследований сводилась к отказу от наделения Бога физическими свойствами, особливо на основании доказательств, заимствованных из учёных книг… Это ясно видно во многих документах, относящихся ко временам первого диспута, авторы каковых документов гневно обрушивались на него (Маймонида). Они писали со всех концов земли, честя его книги на все корки за высказывания о том, что у Господа нет ни тела, ни образа! Мы видели и послание, составленное светлейшим раввином Нахманидом, ныне почившим в Бозе. Это послание было адресовано крупнейшим раввинам Франции тех времён, и в нём приведено много доводов, свидетельствующих о его, Нахманида, светлом разуме, которые доводы приведены в защиту нашего мудрого учителя (Маймонида), мир праху его; в частности – о наделении Господа телом и образом, в котором того облыжно обвиняли в ту пору; следовательно, в те времена Господу открыто приписывали материальные свойства».

Это – замечательный документ. Во-первых, он доносит до нас свидетельство мудреца о том, что антропоморфное представление о Боге «распространилось у прежних поколений почти по всем краям Диаспоры с самого дня изгнания». Иными словами, с древних пор – и до самого времени написания этого документа – благочестивые евреи верили во вполне материального и осязаемого Бога («открыто приписывали антропоморфные свойства»). Кроме того, что «в силу постижения арабского языка» еврейскими мудрецами, последним «возможно было уловить премудрости»; а также что по изучении арабских книг и наук других народов «они приступили к разъяснению многих аспектов своей веры, когда суть их исследований сводилась к отказу от наделения Бога физическими свойствами, особливо на основании доказательств, заимствованных из учёных книг». Перед нами – недвусмысленное свидетельство того, что, если бы не тяга к познанию, приведшая к изучению философии и арабских книг, мы и по сей день придерживались бы древних верований и полагали бы, что у Господа есть тело и плотский облик, что Он сидит на небе, откуда приглядывает за землёй и правит ей по Своему разумению. Во всё это евреи верили даже через две тысячи лет после дарования Торы!

0